Казьмин Сергей Павлович
Выпускник 1930 года
.
.
Казьмин Сергей Павлович родился 2 марта 1908 года в г. Воронеже Воронежской губернии Российской империи (ныне Воронежской области России). По национальности русский. Социальное положение и происхождение — служащий из рабочих.
Кандидат в члены ВКП(б) с 1939 года. Профессия — техник по борьбе с садовыми вредителями. Женат.
В 1924 году окончил 8 групп школы-девятилетки.
.
В рядах Красной Армии с декабря 1927 года.
С 07.12.1927 — курсант Военно-теоретической школы Красного Воздушного Флота в г. Ленинграде.
По окончанию теоретического курса обучения с 01.02.1928 переведён во 2-ю Военную школу лётчиков Московского ВО в г. Борисоглебске, которую окончил в 1930 году.
С 10.03.1930 назначен младшим лётчиком 29-го отдельного авиационного отряда 11-й авиационной бригады Московского ВО.
С 30.11.1931 — ИД инструктора-лётчика 1-го разряда Окружной школы военных пилотов Московского ВО.
С 31.03.1933 назначен инструктором-лётчиком 2-й легко-бомбардировочной авиационной эскадрильи авиабригады Военно-воздушной академии РККА имени Жуковского.
С 13.12.1933 — командир звена 49-й легко-бомбардировочной авиационной эскадрильи 107-й авиабригады Московского ВО.
14.03.1936 присвоено воинское звание старший лейтенант.
21.02.1938 присвоено воинское звание капитан.
C 15.06.1938 назначен командиром эскадрильи 4-й авиационной эскадрильи 7-го тяжело-бомбардировочного авиационного полка 2-й Армии особого назначения.
С 31.12.1939 — слушатель Липецких высших авиационных курсов усовершенствования (ЛВАКУ).
С 25.04.1940 назначен командиром эскадрильи 164-го резервного авиационного полка Орловского ВО (г. Воронеж). Летал на самолёте ДБ-3 (дальний бомбардировщик).
07.02.1941 присвоено воинское звание майор.
В конце августа 1941 года 164-й резервный авиаполк переименован в 7-й запасной авиационный полк.
C 06.11.1941 назначен командиром эскадрильи 751-го дальнего бомбардировочного авиационного полка.
.
Участник Великой Отечественной войны с 08.12.1941 по 06.03.1942 в составе 751 дбап Дальней бомбардировочной авиации.
6 марта 1942 года во исполнение Постановления № ГКО-1392сс от 05.03.1942 на аэродроме Серпухов 751-й дальний бомбардировочный авиационный полк преобразован в 751-й авиационный полк Дальнего Действия и вошёл в состав 17-й авиационной дивизии Дальнего Действия.
.
 Ил-4
.
В ночь с 27 на 28 мая 1942 года командир эскадрильи 751-го авиационного полка дальнего действия майор Казьмин Сергей Павлович не вернулся с боевого задания на бомбардировку г. Ангенбург (Польша) на самолёте Ил-4 (в составе экипажа: штурман эскадрильи майор Кондаков Михаил Игнатьевич 1910 г.р., стрелок-радист сержант Марков Владимир Николаевич 1915 г.р., воздушный стрелок сержант Лосев Федор Михайлович 1920 г.р.).
Исключён из списков Красной Армии как пропавший без вести приказом ГУФУ войск КА № 0639/пр. от 12.08.1942.
Увековечен в печатной Книге Памяти Воронежской области г. Воронеж.
.
Жена Казьмина Вера Николаевна проживала в г. Воронеже по адресу ул. Профсоюзная дом 38.
***
.
Неудачный воздушный удар по Гитлеру
.
Все началось с того, что лётчики АДД весной 1942 года получили задание, дававшее крайне мало шансов на успех. Но очень уж заманчивой была цель: «Одной из первых для нас дальних целей оказался гитлеровский командный пункт в Ангербурге — небольшом городке Восточной Пруссии, где, по данным разведки, пребывал будто бы сам Гитлер. Задача возникла внезапно, и в тот же вечер, 27 мая, мы поднялись с кратовского аэродрома (наш серпуховский еще подсыхал).
Тяжким было то испытание... Не все смогли пробиться к цели через грозовые нагромождения на конечном этапе пути. Броски были жестокие, как удары о каменную стену. Слепили вспышки молний, но именно в эти мгновения удавалось найти проход в облачных лабиринтах. Потом стало чуть легче. Над Ангербургом бродили затухающие грозы, и самолеты ныряли в них, как призраки среди скал, выискивая в прогалинах приметы города. Беспорядочный зенитный обстрел почти не мешал. Бомбежка оказалась неудачной, с большим разбросом. Очень трудно было выделить ничем не выдававшую себя микроскопическую цель, точное место которой толком не знали даже разведчики. Светящие бомбы плавали в облаках, высвечивая совсем не то, что искали экипажи, и уж не знаю, был ли там Гитлер, но прятаться ему в ту ночь было совсем необязательно.
Взрывы бомб, сброшенных с других самолетов, сбивали с толку, соблазняли сунуть туда и свои. Васильев метался, меняя курсы, но наконец под заблудшим САБом приметил что-то похожее на цель, вывел на боевой курс и сбросил бомбы. Спустя минуту рядом легло еще несколько серий. Судя по всему, это была все-таки она, цель.
На свою территорию мы выбирались полночи. Грозы размылись, облака незаметно исчезли. Рассвет встретил нас слишком рано, еще до линии фронта. Сияло ясное голубое небо, солнце с горизонта било прямо в глаза, а впереди и вокруг разливалась бесконечная снежная равнина тумана.
Настраиваемся на приводные, просим пеленги.
Час прошел, идет второй, но «ландшафт» под нами все тот же, только солнце поднялось выше. Васильев нервничает, ему бы за что-нибудь зацепиться глазами.
«Да туман ли это?» — пытает он меня. Я тоже начинаю сомневаться, может, всего лишь тонкая облачность, ну метров 300–400, а под нею открытая земля, ориентиры? Спускаемся к верхней кромке. Высота 800 метров.
— Это туман, Алеша. Настоящий туман.
— А ты проверь, проверь, может, он и не туман.
Уж очень ему хотелось взглянуть на землю.
— А превышение?
— Нету тут превышения, — не задумываясь отрубил Алексей. Умел он надавить на душу. Ну, что ж...
Предупредил экипаж — смотреть во все глаза за землей. Поставил плавное снижение — метра 2–3 в секунду. Идем в густом молоке. Высота все меньше и меньше, но до ста метров, ниже которых я не собирался снижаться, еще далеко. В кабинах настороженная тишина. Не свожу глаз с приборов, всю машину чувствую на штурвале. Вдруг стало резко темнеть и почти хором все вскрикнули: «Земля!» Мы еще в хлопьях тумана, а под винтами уже мелькали кроны берез и деревенские крыши. Они появились гораздо раньше, чем можно было их ожидать: превышение все-таки было, и немалое! Разом даю полный газ и тяну взревевшую машину в набор высоты. В последнее мгновение перед моими глазами вдруг вырастает огромный церковный крест, и мы, еле-еле перемахнув его над самой верхушкой, исчезаем в тумане. Я почувствовал, как вместе со мной вздохнул весь экипаж.
Над туманом по-прежнему весело сверкало солнце, вокруг лежала белая пустыня, но такая добрая, спокойная и уютная. Постепенно размылось и видение креста, «с богом» отпустившего нас почти с того света...
Знал ведь я, чем кончаются поиски земли под туманом, а вот поддался. Васильев тут, конечно, ни при чем.
Туманы, наконец, стали расползаться, редеть, в чистом прозрачном воздухе и четких очертаниях открылась земля. Васильев напрасно волновался — мы никуда не отклонились. Москву обогнули с востока и вышли на свой аэродром.
После нас приземлились ещё несколько экипажей. В воздухе оставались только двое — Казьмин и Тарелкин. Я справился у наземных радистов — связи с Казьминым нет, а Тарелкин запросился на запасный аэродром. Прошло ещё немалое время. То, что Казьмин на земле, было ясно. Но где и как он встретился с нею?
Никто не видел в ту ночь ни горящих, ни падающих самолётов. Молчали телефоны. Не было вестей и от партизан. Пленники фашистских лагерей до самого конца войны ничего не слыхали ни о Казьмине, ни о его спутниках.
Не подвёл ли Сергея Павловича автопилот? Эту штуку в тряских облаках полагалось выключать. Мощные рулевые машины мгновенно и жёстко реагируют на броски в бурном воздухе, стремясь удерживать самолёт в прямолинейном полете, но перегрузки конструкция испытывает неимоверные. Могла и не выдержать. На пилотских руках она куда легче переносит турбулентные истязания — и то не всегда обходилось без серьёзных последствий. А может, в пути или над целью самолёт наткнулся на обстрел, «схватил» крупный снаряд или встретился с шальным перехватчиком? Да мало ли что могло приключиться в военном небе! Простой отказ мотора — дело более чем обычное — в глубине чужой территории иногда превращался в целую драму с трагедией в эпилоге.
Гибель Сергея Павловича в ту бестолковую ночь не вызывала сомнений. Остались догадки да неизбывная боль и память о нем...
...Неделя без малейших известий — это уже серьёзно. В полку стали привыкать к мысли о гибели обоих экипажей. Пройдёт «положенный срок», и штабной «гвоздь» без лишних эмоций, не проронив и слова сочувствия, нацарапает скорописью на форменных бланках Зое Ивановне и Вере Николаевне Казьминой, матерям и жёнам ещё шестерых спутников своих командиров, что, мол, такой-то, имярек, не вернулся с боевого задания. И поставит точку, вогнав несчастных женщин в горькую муку терзаний неизвестностью и ожидания чуда возвращения. Все-таки хоть и смердит мерзким душком недосказанного подозрения та холодная казённая бумажка, но зато в ней о смерти ничего не сказано...
.
Источники:
Портал "Память народа"
Электронный банк документов «Подвиг народа в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
ОБД Мемориал
Собрал материалы и составил биографию Иванов Александр Полянскович
|
