Великая Отечественная застала Харитонова Н.В. в Белоруссии. В бой с вражескими истребителями вступил в первый же день войны.
В полку пользовался большим уважением. Ещё в середине октября 1941 года под Москвой на собрании с повесткой дня: «Умрём, но не отдадим Москву!» он сказал:
- Самолёт не должен стоять на земле!
Эти слова стали его девизом. За короткое время Николай Харитонов выполнил 60 боевых вылетов. Дрался с врагами над Москвой, Смоленском, Ельней и Духовщиной, штурмовал с бреющего полёта позиции противника, сопровождал на задания наши бомбардировщики, летал на разведку, патрулировал над аэродромами, вступал в неравные схватки с большими группами вражеских истребителей.
.
Особенно запомнилось Николаю Харитонову 5 ноября 1941 года. Запомнилось потому, что в этот день он прошёл настоящее испытание на крепость нервов, выдержку и стойкость характера и достойно выдержал его.
В Подмосковье была сплошная облачность. Вынырнув на своём «Яке» под нижнюю кромку облаков, Харитонов заметил большой транспортный обоз противника, двигавшийся к линии фронта. Не раздумывая, бросил самолёт в атаку. Поражённые меткими очередями, вспыхнули головные машины. Движение колонны застопорилось. Враги в панике заметались. Не дав им опомниться, Николай развернул самолёт и снова обрушил на колонну шквал огня. Третья, четвёртая атаки - пока не израсходован весь боезапас до последнего патрона. Враги заметались в панике. Движение колонны застопорилось. Новый шквал огня. И вот уже запылал обоз. Начали рваться боеприпасы...
Задание было успешно выполнено. Но в этот момент из облаков на Харитонова свалились 2 «Ме-109». Они прижали его к земле, знаками подали команду:
«Следуй за нами».
Харитонов только крепче сжал ручку управления и резко развернул свою машину вправо, навстречу врагу.
«Только таран» - решил лётчик. Нажал на гашетку и отпустил её лишь тогда, когда «Мессер» задымил, а затем камнем устремился к земле. Но и «Як» Харитонова получил смертельную дозу свинца. Немец, шедший от него слева, успел выпустить длинную очередь. Николай с трудом вывел машину в горизонтальный полёт и, пользуясь низкой облачностью, оторвался от «Мессера». И только здесь он заметил, что горючее на исходе. К тому же самолёт почти не управлялся. Надо было срочно решать: выпрыгивать с парашютом или идти на вынужденную посадку.
«Выпрыгнуть из самолёта невозможно, - размышлял лётчик. -
Малая высота. Не успеет раскрыться парашют. Посадить же истребитель в незнакомой местности - огромный риск. И всё же надо попытаться это сделать. Другого выхода нет».
Харитонов полностью выбрал ручку управления на себя. Самолёт плюхнулся на тонкие берёзы, которые смягчили удар. Лётчик потерял сознание. Очнулся он уже в госпитале, с перебитой у плеча рукой, со многими мелкими ранами на лице, груди и ногах.
Николай Харитонов был молод, любил жизнь, своих товарищей. Находясь в госпитале, подолгу любовался восходом солнца, восхищался его закатом, много читал, мечтал. Он щедро делился с фронтовыми друзьями последним сухарем, последней папиросой, заветными мыслями.
.
После госпиталя он снова активно включился в боевую работу, хотя ему предлагали отдохнуть, подлечиться. И надо было видеть, с какой яростью дрался Николай в небе над Сталинградом. Не спасали врагов от его огневых атак ни маневренность «Мессеров», ни броня «Фоккеров».
.
Как-то раз в районе Сталинграда, когда советские войска добивали окружённую группировку врага, Николай Харитонов, подлетая к аэродрому Большая Россошка, заметил, как оттуда начал подниматься 4-моторный «FW-200» - «Кондор».
«Не уйдёшь!» - решил Харитонов и бросил свой «Як» в пике. Он выпустил пулемётную очередь, другую. На вражеском самолёте загорелся правый мотор, но машина всё ещё держалась в воздухе и продолжала уходить. Тогда Николай ударил по врагу всей огневой мощью своего истребителя и заставил его пойти на посадку.
Позже выяснилось, что в самолёте находились высокие чины из окружения самого Паулюса, много крупных штабных и тыловых работников. И уже на другой день на гимнастёрке Харитонова засверкал орден Красного Знамени - первый из боевых орденов, полученный им с начала войны.
.
Вскоре полк, в составе которого сражался Николай Харитонов, был преобразован в гвардейский. Никогда не забыть лётчику вручение полку гвардейского знамени. На лицевой стороне полотнища он увидел портрет Ленина, а над ним слова:
«За нашу Советскую Родину!» Внизу надпись:
«СССР». На обратной стороне - золотая пятиконечная звезда.
Вскоре такая же звезда украсила грудь и Николая Харитонова. 1 мая 1943 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
Получал награду в Кремле. Его вызвали в Москву с фронта. Ехал и волновался, собирался с мыслями, готовился к встрече с Михаилом Ивановичем Калининым. Думал, как подойдёт к нему, что скажет в ответ на вручение высокой награды.
В Кремль явился пораньше. Предъявил документы. Прошёл в указанный зал. Увидел себя в большом зеркале во весь рост и ахнул. Как ни стирал в гостинице хлопчатобумажную гимнастёрку и брюки, выглядели они невзрачно: слишком уж вылиняли. Ещё хуже дело обстояло с сапогами. Кирза есть кирза, да к тому же потрескавшаяся. Никаким кремом не заставишь её блестеть.
«Худо дело, герой», - иронически улыбнулся Харитонов и сел на самый задний ряд мягких кресел.
«Всё - таки не на глазах буду торчать, - подумал лётчик. -
Вызовут не первым. В общем потоке награждаемых, возможно и проскользну незамеченным».
Однако всё оказалось наоборот. Награждаемых было совсем немного, человек 10, не больше: разведчики, моряки танкисты, пограничники и писатель Фёдор Гладков. Звезду Героя вручали только ему, Николаю Харитонову. Естественно, что в списке награждённых его фамилия стояла первой. Обращаясь к награждённым фронтовикам, Михаил Иванович сказал, что трудная у них дорога. Нет и не будет ещё долгое время покоя ни на земле, ни на море, ни в воздухе. И всё же завидна солдатская служба. Он, солдат, сражается за советскую Родину.
«Смело идите навстречу врагу. Наше дело правое, победа будет за нами» - так закончил свою краткую речь Калинин.
Запомнилась она Харитонову, навсегда запала в сердце. Вернулся он в родной полк из Москвы как будто повзрослевшим. И с ещё большей отвагой стал сражаться с ненавистным врагом. Довёл счёт лично сбитых самолётов на Волге до 10, а затем продолжил его на Курской дуге, под Минском и Брестом, Варшавой и Познанью, над Одером. О нём писали фронтовые газеты. Его боевой почерк перенимали друзья. Во всех воздушных боях Харитонов действовал по известному закону фронтовой дружбы: сам погибай, а товарища выручай.
.
Как-то раз перед вылетом на боевое задание ведомый Харитонова комсомолец Борис Баранов сказал:
- Я люблю свою Родину. Готов отдать за неё свою кровь до последней капли. Пока дышу, буду уничтожать фашистских захватчиков.
14 апреля 1945 года Харитонов и Баранов прикрывали переправу наших войск через Одер. Тяжело и неуклюже подходили к реке нагруженные до предела немецкие бомбовозы. Два из них Харитонов и Баранов сбили в первых же стремительных атаках. Но тут на выручку «Юнкерсам» подоспели «Мессеры». Разгорелся жаркий неравный бой: сражались 2 «Яка» против 8 «Ме-109». Немцам удалось разъединить нашу пару. Однако, оставшись без ведомого, Баранов не растерялся, не дрогнул. Отбиваясь от наседавших врагов, он помнил о главном: не допустить бомбардировщики к переправе. Вражескими очередями были изрешечены крылья и фюзеляж самолёта, пробит снарядом фонарь кабины. Осколок снаряда впился в голову лётчику. Но, несмотря на мучительные боли, Баранов продолжал управлять машиной, не отвёл цепкого взгляда от прицела, в перекрестии которого чернел зловещий силуэт «Юнкерса». Собрав последние силы, он нажал на гашетку. Воздушный пират пошёл к земле. И только после этого, истекая кровью, лётчик повёл самолёт в сторону своего аэродрома.
Услышав стонущий, неровный гул мотора, люди высыпали на лётное поле. Вот показался «ястребок». Шёл он как - то шатко, «нырял». Приземлившись, пробежал несколько метров и остановился. Авиаторы бросились к нему. Ревел невыключенный мотор. Неподвижно сидя в кабине и крепко зажав ручку управления, Борис Баранов не отозвался на голоса однополчан. Он был мёртв...
Долго ждали в части возвращения Николая Харитонова, но его не было. Через несколько дней в районе Торнов друзья нашли обломки его сгоревшего самолёта. Сомнений не оставалось - Николай погиб. Из этих обломков друзья соорудили памятник своему бесстрашному другу и поклялись отомстить за него в Берлине.
А 30 апреля, когда полк находился в непосредственной близости от Берлина, на аэродром приземлился какой-то самолёт. На носилках вынесли человека, перебинтованного с ног до головы.
- Николай! Ты?! Жив?! - кинулись к нему друзья.
Да, это был Николай Харитонов. В ожидании эвакуации в госпиталь он рассказал, что приключилось с ним после боя над Одером 14 апреля.
Оставшись без ведомого, он решил снова соединиться с ним. Пошёл с набором высоты в сторону солнца, чтобы оторваться от врагов. Но тут на него неожиданно свалились «Мессеры». Уходить в сторону не было времени. Харитонов нажал на гашетку. Самолёт покачнулся. На какую-то долю секунды лётчик увидел лицо врага. Их разделяли в воздухе считанные метры. А потом всё заволокло туманом...
Сколько это длилось, Харитонов не помнил. Очнулся от резкого запаха бензина. В нескольких местах пробило трубку заливной системы. От снаряда, начинённого фосфором, бензин загорелся. Языки пламени подбирались к пилоту. Всё труднее становилось дышать и управлять самолётом. Николай сбросил фонарь. В кабину ворвался свежий воздух. Пламя вспыхнуло ещё сильнее. Харитонов перевернул самолёт. Вывалился из кабины, при этом ударился ногой о стабилизатор. С запозданием раскрыл парашют. В момент приземления у него подвернулась нога. Николай упал и уже не мог подняться, тут же потерял сознание. Парашют приволок его в траншею к фашистам, находившимся совсем рядом. Его отправили в немецкий медпункт.
Однажды к Харитонову подошёл человек в немецкой форме и спросил:
- Вы русский ?
- Да.
- Вам нельзя оставаться, - тихо сказал незнакомец. - Я нахожусь здесь по заданию. Помогу вам вернуться к своим.
Харитонова положили на кроватную сетку, накрыли матрацами и погрузили в машину. На станции его таким же способом поместили в эшелон с инвентарем. Кроме Николая в этом вагоне оказалось ещё несколько советских воинов. Им тоже помог незнакомец в немецкой форме.
Ехать было тяжело. Ни пошевелиться, ни слова сказать: всё лицо, руки и ноги Харитонова были забинтованы. Лётчик то терял сознание, то снова приходил в себя. Однажды, очнувшись, увидел над собой солдата с красной звездой на шлеме.
Оказалось, танкисты 2-го Белорусского фронта, прорвав оборону противника, захватили железнодорожную станцию, а на одном из её запасных путей и эшелон с пленными. Это случилось 30 апреля 1945 года. 16 дней и ночей, мучительных и зыбких, находился лётчик во вражеском стане.
Много лет спустя, вспоминая о том далеком кошмарном времени, Николай Васильевич Харитонов говорил:
- Мне просто повезло. Спасибо нашим доблестным танкистам. Обязан им жизнью.
.
Боевые подвиги Харитонова - вершина силы человеческого духа. В его фронтовых делах, в подвигах его боевых друзей сконцентрировались сыновняя любовь к Родине, непоколебимая вера в правоту того дела, за которое они шли в схватку с врагом, соединились воедино отвага и дисциплина, честь и совесть советских патриотов.
